Война, которой для нас нет

РОССИЯ И КАВКАЗ

Денис Колчин

Война, которой для нас нет

Поверите, если вам скажут, что в современной России идет классическая партизанская война? Нет? И зря. Она стартовала в марте 1995-го. Воюющие с партизанами называют свои действия по-разному — "контртеррористической операцией", "чеченскими кампаниями" (учитывая якобы мирный промежуток 1996—1999 годов). Но, по мнению автора, более уместно говорить о третьей Кавказской войне, поскольку вторая велась в 1920—1957, а первая — в 1785—1878 годы.

Сразу нужно сделать важное замечание: сегодня (хотя, наверное, как и во все времена) называть вещи своими именами считается плохим тоном. В одной из заметок на тему дагестанских событий мне довелось применить по отношению к боевикам термин "партизаны". Первый комментарий был такой: "Партизаны? Автор, ты охренел?" Приводить остальные не вижу смысла, поскольку они не слишком отличались от предыдущего. То бишь отечественное интернет-сообщество отреагировало. А между тем слово произошло от итальянского "Partigiano" ("сторонник определенной партии"). Позже понятие стали использовать применительно к участникам нерегулярных военных формирований. В России, особенно с учетом Великой Отечественной, термин приобрел героико-романтический оттенок. В качестве партизан рассматривают только наших — советских. Но на самом деле партизанские (и контрпартизанские) войны шли на земле до ВОВ и после нее. Продолжаются они и поныне.

Обе афганские (советская и американская, 1979—1989 и 2001—… годов соответственно), вьетнамская война 1964—1973 годов — ярчайшие иллюстрации. Причины участия в этих вооруженных конфликтах указанных сторон — стратегические, геополитические и чисто политические. "Подпольная" тактика
и менталитет противника, географические и климатические условия заставили и СССР и США действовать в контрпартизанском стиле.

Партизанская война — любопытный процесс. Она возникает там, где агрессор занял конкретные пункты в результате межгосударственного столкновения. "Внефронтовая" война в 1812 году, или испанская герилья после нашествия Наполеона, или Финляндия в 1808—1809 годах в период очередного русско-шведского конфликта.

Следующая группа "картинок" — войны малой интенсивности в национальных (и не совсем национальных) провинциях: соответствующее движение на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике в 1944—1956 годах; французская Корсика; проблема Ольстера (Северной Ирландии).

Другой набор примеров, когда соприкасались государства и цивилизации негосударственного типа. Войны голландцев, французов, англичан, американцев против индейцев; покорение Российской империей Средней Азии в XIX веке; испанские походы в бассейн реки Ориноко на тамошних туземцев…

Применительно к нынешней кавказской эпопее "партизанская ситуация" имеет место с марта 1995-го по август 1996-го и с марта 2000-го до сих пор. Ветеран спецназа ГРУ Сергей Козлов справедливо написал: "Считаю совершенно бесплодной дискуссию, могла или не могла Российская армия победить в такой войне. Мы имеем то, что имеем, и ту войну, какую вели. Но, начиная ее, Генеральный штаб мог хотя бы попытаться предсказать, какой она будет, и сопоставить потребности с ресурсами. Ничего уникального чеченцы Российской армии не показали, никакого „ноу-хау" не открыли".1

Что же совершают повстанцы? Нападения на патрули и отдельные небольшие отряды противника, атаки на транспортные колонны, перекрывают коммуникации, окружают или уничтожают гарнизоны, нападают на сторонников метрополии и отстреливают местных ее активистов, захватывают и удерживают объекты, берут пленных, атакуют населенные пункты, ликвидируют инфраструктуру, производят подрывы и обстрелы, охотятся за авиацией (вертолетами и самолетами), устраивают взрывы в городах.

"Работа" федеральных сил — ликвидация малых или больших партизанских отрядов, "накрытие" баз боевиков, локальные или массированные бомбардировки и артудары, убийства командиров мятежных групп, точечные операции в населенных пунктах, индивидуальный террор, отдельные или массовые карательные акции, использование формирований из "колонистов" и "туземцев", создание укреплений, уничтожение материальной базы подполья.

Подпольный концепт

А сейчас рассмотрим конкретные факты, напрямую свидетельствующие о наличии партизанской и контрпартизанской борьбы на Северном Кавказе. Они страшные и нелицеприятные. Они не имеют практически ничего общего с официальной трактовкой событий. Начнем с "той стороны", с боевиков.

Партизаны довольно часто практикуют тактику "вылавливания" и уничтожения патрулей, разведгрупп и небольших отрядов российских войск. То, что произошло 18 мая 2004-го возле чеченского аула Алхан-Юрт, — как раз из данной "серии". В засаду угодила группа минной разведки. На фугасе подорвался БТР, после чего по саперам был открыт массированный огонь. Погибли двенадцать "федералов" — восемь бойцов 46-й бригады ВВ и четыре республиканских милиционера. Боевики спокойно ушли.

А вот случай с колонной. 4 июля 2009-го на центральной улице ингушского аула Аршты под обстрел попали машины ППС Ачхой-Мартановского РОВД. УАЗ и три автобуса (ни БМП, ни БТР для сопровождения) выезжали из села, когда на них обрушился шквал железа. В легковушке ехал глава местной администрации. По одной версии, он успел проскочить, по другой — его пропустили. Остальных сожгли. По официальным данным, погибли девять чеченских милиционеров. Боевики заявили о двенадцати. Как видим, предыдущие трагедии никого и ничему не научили. Колонны стабильно лупили, помощи они не могли дождаться часами, авиационное сопровождение отсутствовало.

Активно применяется и нарушение коммуникаций. 9 января 2000-го боевики Хаттаба залегли на обочинах трасс Аргун—Гудермес и Шали—Аргун. За день они умудрились разбить несколько тыловых федеральных колонн — всего уничтожили 47 автомобилей. Машины попадали под обстрел. К ним на помощь или для выяснения обстановки направлялись другие и тоже уничтожались. В конце концов по указанным шоссе перестали ездить, чтобы транспорт не превращался в груды искореженного железа, а люди не становились трупами.

Тогда же в очередной раз "зарекомендовало" себя блокирование отдельных гарнизонов. Душманы вошли в Шали, Аргун и Гудермес, отрезав местные комендатуры. В полном окружении русские сидели с 9 по 11 января, неся потери. Моджахеды отошли в горы сами после первых ударов армии. Следует упомянуть: о положении в Шали штаб группировки "Восток", находившийся от поселка в шести километрах — в Автурах, — узнал 9-го числа. Мало того, при нем стоял отряд спецназа из ДальВО. Но никаких приказов о деблокаде гарнизона не поступало. То ли чрезвычайное впечатление произвела одновременная атака "духов" сразу на три крупных населенных пункта, то ли командованию не хватило воли оторвать от себя "самое дорогое" на тот момент.

Впрочем, так везло не всем и не всегда. В ночь на 14 августа 2009-го люди Наби Мигитдинова атаковали милицейский блокпост на окраине дагестанского Буйнакска. Прикончив четырех милиционеров, они "зачистили" сауну, расположенную неподалеку, убив семь ее работниц. Логика простая: баня рядом с постом, следовательно — "менты" ее "крышуют", в обмен на "крышевание" наверняка оказываются "дополнительные услуги"; значит, эти женщины не заслуживают жалости. Устроив погром, пятнадцать моджахедов беспрепятственно оставили город. Ранее Наби задерживали, потом он снова оказался на свободе. Его сын погиб, участвуя в покушении на неугодного муллу.

С неменьшей жестокостью душманы относятся к жителям Чечни, поддерживающим пророссийскую власть. Гражданская война — отмороженное дело, когда к "бывшим своим" — наиболее беспощадны. В ночь на 13 июня 2008-го отряд (60 стволов) полевых командиров Усмана Мунцигова и Асламбека Вадалова посетил аул Беной-Ведено. Партизаны провели классическую карательную операцию. В поселке перебили двадцать шесть чеченских милиционеров, сожгли двадцать домов. Одиннадцать сельчан взяли в плен. Закончив запланированное, боевики вернулись на свои базы в горах. Официальные источники заявили про убийство трех человек и уничтожение пяти строений.

Другая тема — отстрел активистов метрополии и представителей власти. Подобный инцидент случился вечером 5 февраля 2010-го. Глава УВД Махачкалы с водителем и двумя охранниками ехал с работы. Вдруг с его автомобилем равняются две машины. Стекла их дверей опускаются, из салонов показываются дула автоматов и ручных пулеметов. В следующие секунды автомобиль милицейского городского начальника превращается в решето. Все находив- шиеся в нем пополняют перечень безвозвратных потерь. Партизаны уезжают. Доку Умаров (лидер подполья) ставит у себя в блокноте новый плюсик.

Но, пожалуй, известнейшим способом нанесения урона является занятие и удержание какого-либо пункта. 1 сентября 2004-го душманы захватили школу № 1 в североосетинском Беслане. В заложники попали около 1200 детей и их родителей. Через некоторое время часть "духовского" подразделения покинула "объект". На месте остались только тридцать два "духа" под командованием Руслана Хучбарова. Требование выдвинули стандартное — убрать войска из Чечни. На связь с Владикавказом выходит Аслан Масхадов, предлагая посредничество, — он даже готов прибыть, но ему нужны гарантии. В первой половине 3 сентября контакты обрываются — родственников жены Масхадова задерживают и вывозят в Ханкалу. Президент Ичкерии не едет в Беслан, а после 13:00 начинается штурм с применением гранатометов, огнеметов и танков. Итог — все моджахеды, кроме одного, убиты. С нашей стороны погибли 336 человек, преимущественно школьники и женщины.

Несомненно, особая статья — полон. 14 декабря 1995-го под Шатоем партизаны окружили блокпост № 24, на котором несли службу солдаты 245-го мотострелкового полка — тридцать один боец. Военные решили не испытывать судьбу и сдались в плен. Чуть позже произошла неприятная история. Боевики вернули нескольких ясырей. Наши отдали им обнаруженного ранее подпольщика. Он был так изувечен, что спустя час после обмена скончался. Двенадцать контрактников из числа армейцев, схваченных на 24-м посту, поставили к стенке. Затем тела на грузовике подвезли к расположению полка и вывалили на дорогу. Судьба остальных капитулировавших оказалась лучше — большинство вернулись домой.

Впрочем, доставалось не только "блокам", но и городам. 13 октября 2005-го "духи" совершили нападение на столицу Кабардино-Балкарии — Нальчик. Тамошние ОВД, за исключением 3-го, устояли. К завершению следующих суток моджахеды отступили в горы. Не успевших, но закрепившихся в магазине и раздолбленной "ментовке" уничтожили. Партизаны понесли серьезные потери — девяносто два убитыми. Кроме того, полегли пятнадцать мирных жителей и тридцать пять милиционеров. Эпизод является серьезнейшим на территории КБР в течение нынешней Кавказской войны. Ни до ни после ничего похожего в республике не происходило.

В 2008—2010 годах боевики активнее стали уничтожать инфраструктуру региона. В первую очередь это касается нефте- и газопроводов. Трубы рвали и рвут в Северной Осетии, Ингушетии и Дагестане. В Северной Осетии однажды взорвали газопровод, идущий в Закавказье. В результате половина Грузии оказалась без "голубого топлива". В Дагестане несколько раз пускали под откос железнодорожные составы (к счастью, обходилось без жертв).

Изо дня в день ведется "малая война". Хронологический отрезок из 2010 года: 1 февраля — в Назрани из подствольников открыли огонь по зданию ингуш- ского МВД, один милиционер погиб, второй правоохранитель и двое гражданских получили ранения. Через несколько часов на территории эвакуированного назрановского детсада подорвались несколько силовиков — убило сапера, по- страдали четыре омоновца и следователь. 2 февраля — перестрелка возле чеченского аула Белгатой, ликвидированы два "духа". Ну и так далее…

Что касается авиации, то, например, вертолеты сбивают нередко. При этом часто речь идет о нескольких или нескольких десятках жертв. В конце апреля 2007-го под Шатоем вспыхнула стрельба. Там полегли два республиканских милиционера и трое бойцов батальона "Запад". На подмогу отправили вертолет Ми-8 (на борту — три летчика и семнадцать человек из состава батальона "Юг"). Партизанский расчет ПЗРК (переносного зенитно-ракетного комплекса) не промахнулся.

Городской террор — например, инцидент 17 августа 2009-го. Смертник на заминированном грузовике снес ворота и взорвался во дворе назрановских ГОВД и РОВД. Убило двадцать пять ингушских милиционеров. До этого, 6 ноября 2008-го, шахидка уничтожила маршрутку и двенадцать граждан на остановке во Владикавказе. 7 февраля 2006-го в Курчалое подорвали казарму 6-й роты батальона "Восток" — под завалами остались тринадцать военных…

Федеральный концепт

Впрочем, не надо думать, будто федералы более гуманны или благородны в выборе средств. Ничуть. От их действий крови не меньше, а результативность (в общем плане) такая же — практически нулевая, если говорить о каких-то подвижках в сторону разрешения конфликта.

Одна из распространенных методик — устранение мелких партизанских групп. К примеру, 4 февраля 2010-го подразделения милиции и ВВ "зачищали" территорию в горной Чечне. Возле аула Дачу-Борзой они окружили и уничтожили шестерых боевиков. Удача несомненна — урона во время операции наши не понесли. Хотя уже 5 февраля схема не сработала. Что-то пошло не по плану,и вэвэшники напоролись на душманов, потеряв пятерых убитыми и семерых ранеными, успев, тем не менее, убить пятерых врагов.

Классические операции удавалось проводить и по более внушительным поводам. Одна из них, по разгрому крупного партизанского отряда, состоялась в конце 2003-го — начале 2004-го. В ловушку угодило формирование легендарного полевого командира Руслана Гелаева (50 стволов). Душманы шли из Чечни в Дагестан. 15 декабря их засекли возле аула Шаури, неподалеку от которого они перебили отделение пограничников. Это был первый и последний успех моджахедов во время того рейда. Следующие два месяца превратились в борьбу за выживание в условиях постоянных перестрелок, артиллерийских и авиационных ударов. Уцелело только несколько человек, попавших в плен. Сам Гелаев погиб 28 февраля 2004-го — возле заставы "Бежта" он натолкнулся на двух пограничников, успел их застрелить, но сам получил тяжелое ранение и умер от потери крови.

Довольно часто войска отправляются в леса на поиск и ликвидацию баз боевиков. Так, 3 января 2006-го очередные события развернулись около даге- станского аула Гимры, в урочище Черный лес. Военные обложили гору, на которой был вырыт блиндаж. Оборону держали восемь "духов". Блокаду осуществляли силы 136-й Буйнакской мотострелковой бригады, 102-й бригады ВВ и Каспийской морской пехоты. Непосредственно в атаку ходили республикан- ские ОМОН, СОБР и спецназ ГРУ. Огневую поддержку обеспечивали вертолеты, минометы и гаубицы. Общее количество группировки — примерно 1000 "штыков". Подняться на гору наши смогли через три дня. Цена — трое убитых и семнадцать раненых. Наверху они увидели пять трупов. Тоже своего рода результат…

Авиация и артиллерия обычно используются в массовом порядке при обнаружении крупных партизанских отрядов — выше уже приводился сюжет о смерти Гелаева, когда "прилетающее железо" доконало его людей. Сплошную "долбежку" территории устраивали в августе—сентябре 2002-го, во время боев под Бамутом, Галсан-Чу и Галашками, или в июне 2000-го около Сержень-Юрта. Чаще наносятся одиночные удары. В ноябре 2000-го несколько самоходок и пара штурмовиков Су-25 "работали" по окрестностям аула Шерди-Мохк. В итоге на тот свет отправились более двадцати арабских наемников и их чеченский проводник.

Другая универсальная практика — охота на полевых командиров. В самых лучших традициях подобную операцию разыграли как по нотам 31 декабря 2009-го в дагестанском Хасавюрте. Спецназ расстрелял машину с четырьмя боевиками. В числе ликвидированных оказались Шамиль Магомедов (он же Куппа-Шамиль) — заместитель главы губденского отряда, Ибрагим Ибиев — руководитель казбековского отряда и — собственно ради кого все и затевалось — Умалат Магомедов (Аль-Бара), эмир Дагестана. Что называется — на "отлично". Вакантное место эмира "страны гор" занял Ибрагим Гаджидадаев, сразу отметившийся несколькими громкими вылазками…

Отдельная история — спецоперации в населенных пунктах, когда приходится окружать и брать штурмом частные дома. 12 февраля 2009-го в Назрани, в частном здании, укрепились четыре партизана. Атаку вели сотрудники ингушского УФСБ и бойцы Мурманского ОМСН. Прежде чем северяне ворвались внутрь, моджахеды успели сжечь один БТР, уазик и пару "Уралов", после чего трое подпольщиков скрылись. Оставшийся подорвал строение вместе с собой и силовиками, когда те проникли в дом. По официальным данным, погибли четыре милиционера. По неофициальным — жертвами сражения стали пятнадцать правоохранителей.

В качестве индивидуального террора часто используется захват заложников. В свое время аманатами являлись члены семьи Доку Умарова, причем его отца убили. Была задержана и прикончена жена Абдул-Халима Садулаева. Магомед Хамбиев сложил оружие после того, как сорок его родственников оказались в плену. Вообще давление на конкретных партизан через родичей пользуется спросом у властей. В Чечне некоторые семьи показательно изгоняются из населенных пунктов, а их жилье сжигается. "Эскадроны смерти" похищают людей, заподозренных в тех или иных связях с подпольем, совершая внесудебные расправы. Иногда жителей "убирают" просто "для галочки", "назначая террористами" ради улучшения отчетности. Естественно, ответные реакции не за- ставляют себя долго ждать.

Также проводятся отдельные карательные акции. 11 февраля 2010-го началась "зачистка" территории между ингушскими аулами Аршты и Даттых. В перестрелках с войсками погибло свыше десятка моджахедов. Но не только они. Из засады наши расстреляли нескольких уроженцев чеченского Ачхой-Мартана, приехавших за черемшой. Мешки, наполненные ею, лежали рядом с трупами. Раненых, судя по всему, добивали холодным оружием. В конце концов в районе нашли двадцать два тела. Двенадцать из них партизаны признали за своих. Власти заявили о гибели четверых и пропаже одного ачхоевца. Расправу могли учинить по ряду причин: в качестве мести за потери (о которых не извещали) — отыгрались на людях, неспособных оказать сопротивление; для устрашения с помощью демонстрации жестокости; ради провокации с расчетом на встречный удар, используемый в качестве повода для чего-либо; обычное немотивированное убийство — "потому что война".

Страшнее массовые мероприятия такого рода. 5 февраля 2000-го Санкт-Петербургский ОМОН и рота 245-го мотострелкового полка зашли в пригород Грозного — поселок Новые Алды. Произошедшее затем — пожалуй, одна из мрачнейших страниц современной Кавказской войны. Были истреблены 56 мирных жителей. В том числе одиннадцать стариков, девять женщин и годовалый ребенок. По другой информации, в тот день расстреляли 115 человек. Российские подразделения потерь не понесли — ни "двумястами" (убитыми), ни "тремястами" (ранеными). В феврале 2002-го боевики, организовавшие подрыв электрички в московском метро возле станции "Автозаводская", говорили, что отомстили именно за Новые Алды. Стоит ли удивляться — зло порождает зло.

Кроме регулярных "работали" на Северном Кавказе подразделения, сформированные из числа здешних представителей метрополии. Так, в феврале
1996-го в Прохладном (КБР) создали 694-й казачий батальон имени Ермолова — около 500 "штыков". В основном там служили уроженцы терских и ставропольских станиц. Казаки воевали в Грозном в марте 1996-го, штурмовали предгорное село Орехово. За два месяца отряд потерял 50 % бойцов убитыми и ранеными. Известен и еще один эпизод, когда в эпоху "первой кампании"
в Грозном против моджахедов партизанила группа русских подростков, семьи которых сгинули перед самой войной, при режиме Дудаева.

Обширнее тема национальных формирований, действующих против партизан. В Чечне они сперва представляли собой "царандой" (ополчение) Бислана Гантамирова, клана Кадыровых, братьев Ямадаевых, Саид-Магомеда Какиева, Мовлади Байсарова. Позднее произошла легализация. У Кадыровых появился Антитеррористический центр, со временем преобразованный в батальоны "Север" и "Юг". У Какиева — батальон "Запад". У Ямадаевых — батальон "Восток". У Байсарова — отряд "Горец". Но в 2006-м Байсарова расстреляли
в Москве, его люди сдались Рамзану Кадырову. Какиев стал заместителем военкома республики, половину братьев Ямадаевых перебили. "Восток" и "Запад" расформировали. Сегодня "охоту" на новых партизан в горах и предгорьях ведут группировки, практически полностью состоящие из бывших боевиков: вышеупомянутые "Север" и "Юг", Чеченский ОМОН, полки УВО, ППСМ-1, ППСМ-2, ПМСН-2.

Традиционным способом закрепления присутствия стала организация блокпостов и комендатур в крупных населенных пунктах. Правда, постепенно количество "блоков" уменьшалось. Сегодня их почти нет, но сохранились КПП. Комендатуры уступили место поселковым, городским и районным ОВД и УВД. Своеобразными крепостями являются базы подразделений, расквартированных в республиках на постоянной основе. Так, ППД Аргунского погранотряда находится в Итум-Кале. Полки бывшей 42-й мотострелковой дивизии сосредоточены в Ханкале, Шали, Калиновской, Борзое. 46-я бригада ВВ укреплена
в Гудермесе, Урус-Мартане, Шелковской, Наурской и Червленой. Батальон "Север" "прописан" в Грозном. "Юг" — в Ведено.

Иная важная часть контрпартизанской борьбы — уничтожение материальной основы подполья. Милиция регулярно рапортует о ликвидации схронов
с оружием, боеприпасами, взрывчаткой, обмундированием, продовольствием.

"Мирняк"

При любой партизанской войне обязательным условием в той или иной степени является поддержка повстанцев местным населением, либо его частью. Современная Кавказская не стала чем-то из ряда вон. В Чечне, Ингушетии, Дагестане — редкость, когда кто-то из тамошних гражданских сдает боевиков. Обычно это себе дороже. Долго такие "кроты" не живут. Зато сотрудники республиканских МВД называют горные, предгорные районы и равнинные села "пособнической базой". Она так велика, что, по сути дела, отряды боевиков на всех этапах противостояния (в том числе и сейчас) не чувствовали дефицита в личном составе. В качестве дополнительного "подспорья" выступают наемники и добровольцы из других регионов. Нельзя сказать, что коренные жители относятся к ним с пиететом, но и абсолютизировать имеющиеся проб- лемы тоже не следует. Только в телевизоре партизан дружно проклинают, именуя "террористами" и "бандитами". Реальная ситуация гораздо сложнее
и многообразнее. Есть аулы, оказывающие безоговорочную помощь моджахедам. Есть аулы, в которые моджахедам, кроме как для проведения карательных акций, лучше не ходить — большинство обитателей данных сел не принимают их позицию в силу конкретных традиционных, родовых или политических аспектов. Аул Автуры душманы подвергали кровавым "зачисткам" дважды —
в июне 1995-го и в июле 2004-го. В "первую кампанию" в Урус-Мартане создали отряд самообороны. Во многом благодаря ему сражения не затронули поселок. Но минуло три года после Хасавюртовского мира, и в декабре 1999-го Урус-Мартан пришлось брать приступом. Жестокая политика нынешнего чеченского президента Рамзана Кадырова спровоцировала покушения на него со стороны членов влиятельных семей республики. С дерзкими расправились,
и теперь уже невозможно постоянно, с полной уверенностью гарантировать лояльность их тейпов и аулов. В общем, никакого "черного" и "белого", сплошное "многоцветие".

Партизанам там помогают потому, что они — свои. Даже генерал Геннадий Трошев признавал: "…необходимо учитывать внутритейповые, родственные отношения в Чечне, которые, кстати, как в никаком другом регионе России, имеют свои особенности и глубокие корни… Для многих чеченцев они (партизаны. — Д. К.) — брат, отец, муж или близкий родственник. Понимая, что боевики действуют противозаконно, чеченцы из одного с ними тейпа, тем не менее, укрывают их, кормят, лечат".2 Сколько бы СМИ ни показывали "благодарный народ", русские бойцы ВВ, мотострелки, морпехи, десантники не будут восприниматься горцами в качестве "защитников" или представителей их общества (хотя и те и другие по паспортам — россияне). Они навсегда останутся чужими. Исключение делается, наверное, только для работников региональных ведомств — МВД, УФСБ, МЧС и т. п. В худшем случае на них смотрят как на предателей. В лучшем — с определенным пониманием: мол, жизнь заставляет, нужно ведь и работать где-то, и деньги делать, и детей растить. Здесь, кстати, прорисовывается раскол, затронувший сегодня северокавказские республики. А именно — гражданская война. Несмотря на этнические аспекты, чеченская милиция продолжает охоту на чеченских моджахедов, ингушская милиция борется с ингушским подпольем, а дагестанская милиция противостоит дагестанским партизанам. Вряд ли родственники и знакомые местных "стражей порядка" испытывают добрые чувства к тем людям (и их семьям), по чьей вине их близкие ежедневно рискуют жизнью. Интересно, о многом могли бы поведать друг другу родители милиционеров, погибших при подрыве базы махачкалинского ДПС 6 января 2010-го, и родители боевиков, найденных и перебитых
в течение последующих пяти дней? Я не знаю. Одновременно подполье имеет агентов в федеральных структурах. Некоторые экс-правоохранители ушли к душманам, как, например, ныне покойный Мадрид Бегов (глава махачкалинско-шамхальской группировки). Некоторые службу в органах совмещают с диверсионной деятельностью. Скажем, среди "духов", ликвидированных в начале марта 2010-го в ингушском Экажево, вместе с известным исламским стрелком-проповедником Саидом Бурятским находился сотрудник казначейства по Республике Ичкерии, отвечавший за финансирование отряда. Подобные переплетения для истории Кавказских войн — норма, которую большинство сторонних наблюдателей не в силах понять, а тем паче принять.

Помощь подполью, кроме всего прочего, носит протестный характер. Укрывая партизан, переправляя для них продукты, воду, одежду, сочувствующие выступают за альтернативу российскому государству. За альтернативу религиозным гонениям, чиновничьей коррупции, беспределу силовиков. К сожалению, именно этими вещами нередко и промышляют работники федеральных структур в республиках. На таком фоне гипотетический "имарат Кавказ" воспринимается как нечто гораздо лучшее, как порядок, при котором перечисленные минусы общественной жизни якобы исчезнут. Яркий пример подобной "исключительности" — Чечня в 1991—1994 и 1996—1999 годах: религиозные гонения, расправы над несогласными и представителями нетитульной нации, гражданские междоусобицы. Хотя неизвестно, что там могло получиться
в итоге, лет через 15—20, если бы не началось восстание в Дагестане, если бы не было походов на Ботлих и Новолакское, ответного второго наступления за Терек… Однако рассуждать о потенциальных исторических превратностях — дело бессмысленное. "Дагестанская кампания" случилась. Чеченские подразделения в ней участвовали. Значит, чеченское общество на тот момент в основном совершило свой выбор? Выбор в пользу перенесения войны на исламскую территорию, захваченную "оккупантами"? То есть уместно говорить о расширении подконтрольных земель и возрождении системы набеговой войны, активно практиковавшейся в XVIII—XIX веках? Вероятно, да. Но за такой ли порядок воюют партизаны? Кто-то за такой, а кто-то даже не предполагает, что возникающие обстоятельства могут в определенный момент повлиять на мотивы его поведения и заставить продолжать войну. А ежели касаться мирных жителей, то планируемый эмират кому-то из них кажется более привлекательным просто из-за того, что его еще нет. Следовательно, существует почва для мечтаний. Зато империя — вот она, во всей красе.

Параллельно самым побуждающим фактором выступает месть за потерянные семьи, отдельных родственников, друзей. Месть заставляет людей уходить в леса и горы, она заставляет их сражаться даже в безвыходных ситуациях, заставляет отказываться от капитуляции. Месть придает им силы. Успешные спецоперации федералов нередко влекут за собой не менее успешные акции подполья. Ударом на удар, ударом на удар. В некотором роде все содержание нынешней войны на Северном Кавказе укладывается в одно явление. И явление это — месть. Она сделалась органичным элементом противостояния. Ситуация усугубляется наличием обычая кровной мести, который, когда стороны далеки от компромиссов, еще более ухудшает положение, усиливает даже не горско-русский, а внутрикавказский конфликт. Тогда счета противников друг
к другу из идейной плоскости перемещаются в плоскость традиций. А традиции на Кавказе — обязанность жизни. "Фамилия" чеченского милиционера, погибшего от рук моджахеда, должна взять причитающееся. Равным образом родичи душмана, убитого в перестрелке со "своими" правоохранителями, будут искать встречи с близкими пролившего кровь или с ним самим. Ингушский адвокат Руслан Чемурзиев рассказывал: "Но человек же мстит не только потому, что хочет. Он не может не отомстить. Я, допустим, не хочу никого убивать, но если у меня убили брата, я обязан отомстить — вся семья этого ждет, весь тейп. Я должен это сделать, чтобы поддержать порядок, равновесие. Поэтому за каждым убийством здесь следует, по меньшей мере, еще одно… Это очень просто: если погибает милиционер, его брату говорят: „Ты знаешь, место для тебя всегда есть, приходи, работай, отомсти". Придешь к боевикам, скажешь, что брат погиб, — тоже автомат дадут…"3 И конечно, то, что в широком плане речь идет не о простой региональной усобице или тейповой ссоре, а о поддержке иной цивилизации одними и сопротивлении им другими, делает тему сложнее на порядок. Ибо в условиях масштабной гражданской войны (повторимся — для Ингушетии, Чечни и Дагестана война именно такова), отягощенной присутствием третьего заинтересованного лица (России), играющего во многом решающую роль, привычные механизмы замирения "кровников" трудноприменимы, а в отношениях с Россией они вообще бесполезны.

Деньги

Теперь вопрос денег. Откуда партизаны берут финансы? На самом деле все очень просто. Внешние источники (от исламских организаций, государств и спецслужб) составляют самый маленький процент. "Львиная доля" принадлежит внутренним. Один из весьма распространенных способов — сбор дани с местных бизнесменов и чиновников. Своеобразный налог на войну. Кто не хочет платить, тот рискует потерять близких или собственную жизнь. Попытки пожаловаться на альтернативных контролеров официальным структурам также гарантируют летальный исход. Мало кто находит в себе мужество и выдержку, чтобы не принять столь "заманчивое" предложение — проспонсировать действия против "неверных и их пособников". К тому же, если откажешься, можешь автоматически попасть в разряд последних. Нежелающим расставаться с этим светом приходится заранее закладывать в смету траты "на подполье". Таковы реалии.
И никакого "вашингтонского обкома". Полевой командир Анзор Астемиров (когда еще был жив) рассказывал: "Мы создали и систематизировали технологию внутренней поддержки, и шариат дает нам четкие правила по сбору военного заката (налога). Мы подготовили правила и приказы, которые были распространены на наших территориях наибами (наместниками). В сегодняшней ситуации финансовая или любая другая форма поддержки больше не являются добровольными акциями… Для тех, кто отказывается соблюдать закон, выполнить свой долг, мы используем различные виды наказания, включая физические".4

Второй вариант — бюджет. Федеральный бюджет. Регулярно часть еще не разворованных денег, пересылаемых из Москвы на восстановление и прочие цели, попадает к партизанам. Главы районов и даже члены республиканских правительств вынуждены платить, опасаясь за жизнь свою и родственников. Другие помогают боевикам добровольно, на всякий случай — мало ли власть поменяется, и придется доказывать, что ты всегда, по крайней мере мысленно, был с подпольем. В начале 2010 года представитель моджахедов обнародовал информацию, согласно которой некоторые министры кадыровской Чечни постоянно помогают партизанскому движению. В конце концов, экономичнее обеспечить себе тыл не за личный, а за государственный счет. Перед налогоплательщиками ведь никто не отчитывается. Да и вообще, согласитесь, трудно представить, что какой-нибудь чин молвит: "Уважамые россияне, вас взрывают на ваши отчисления!" Журналистка Юлия Латынина пишет: "Даже убили Газимагомеда Гимринского, как я сильно подозреваю, не столько из-за его сотрудничества с ФСБ, сколько из-за денег на Гимринский тоннель. Газимагомед пришел к подрядчикам и представился уполномоченным по Аллаху. Но тут пришел Гаджидадаев и заявил, что уполномоченный — это он. Подрядчики, естественно, порекомендовали им определиться между собой. Так что окончательным пунктом теологических разногласий среди гимринских ваххабитов стал вопрос об откате при строительстве Гимринского тоннеля".5

Третий метод — получение помощи от диаспор, обитающих в России.
С любого занятия, легального или криминального, определенный процент отправляется на Кавказ. В интервью альманаху "Искусство войны" один из офицеров спецназа ВВ сказал: "Основной источник денег — внутри России. Это деньги чеченских диаспор, доходы от „крышевания" банков и самых различных видов бизнеса. Наконец, данью обложены многие доходные места на Северном Кавказе, вплоть до чиновников и бюджетов. Сейчас гораздо больше доля денег из самой России, хотя и зарубежное финансирование осталось".6 Кроме того, как полагают специалисты, члены диаспоры на месте оказывают содействие диверсантам. Буденновск, "Норд-Ост" и другие теракты в Москве — в подготовке этих мероприятий мигрировавшие из республик могли принимать непосредственное участие.

"Игнор"

Отдельно хотелось бы порассуждать о российских СМИ. Они вполне заслуживают специального обращения к ним. Начнем с телевидения и радио, поскольку именно картинку и звук человек воспринимает в первую очередь. Собственно говоря, относительно Северного Кавказа через данные "аппараты" видеть и слышать абсолютно нечего. Для них войны не существует. Она стала фикцией, она испарилась, она не интересна аудитории, не интересна самим медийщикам, не интересна учредителям. По радио — новости об экономике и политике плюс бесконечная попсовая музыкалка. На ТВ — аналогичная картина. Выпуски новостей ограничиваются рассказом о том, как у них, за границей, все плохо — стреляют, взрывают, митингуют, а у нас — лишь изредка. Ну, иногда бывают сюжеты, посвященные курьезам (метанию ботинок, жеванию галстуков). И это — по федеральным каналам. По всем федеральным каналам. Хотя, конечно, журналисты — люди. У них есть работодатели — редакторы и гендиректоры. У редакторов и гендиректоров есть учредители и разнообразные "крыши". Но каждая "крыша" — под вывеской "Единая Россия". Следовательно, какой заказ, такое и исполнение. Раз, по мнению главного руководства, войны в эфире быть не должно — ее не будет. Нечего народ огорчать.

Откройте главные наши газеты, попробуйте отыскать хоть что-нибудь на тему Северного Кавказа. "Урожай" окажется мизерным. Но главное — найденные тексты пестрят сплошными терминами агитпропа: "наведение конституционного порядка", "контртеррористическая операция", "международный терроризм", "Аль-Каида" и т. д. и т. п. В подобном болоте читатель рискует ничего не понять. Единственное, что становится ясно, — опять зашевелились какие-то отдельные недобитки. Остальное — на суд правительственным политтехнологам, которые способны разжевать и разложить по полочкам: здесь виноваты бандиты, пришедшие из Грузии, здесь виноваты бандиты, профинансированные ЦРУ и Саудовской Аравией, а здесь… а здесь видны благие последствия мудрых решений федеральных властей. Своеобразной отдушиной служит Интернет — информационные агентства. Но — лишь в порядке оповещения. На сайтах ИА можно регулярно отслеживать вести о столкновениях. Аналитика, появляющаяся на порталах, отличается малой глубиной — от нескольких недель до нескольких месяцев. Поэтому утверждать, что Сеть заполняет тематический вакуум, неверно. Сеть дает информацию. И только. Пересылаемые "сигналы" зачастую тонут в море сведений, не фиксируются. Хорошие кавказские материалы — огромная редкость. К тому же многое просто выставляется за объективную аналитику, тогда как на самом деле является обыкновенной примитивной, рассчитанной на рядового потребителя пропагандой. Вот такого "продукта", к сожалению, хоть отбавляй. Сплошное воспроизводство мифов, надуманных образов, комплексов и фобий.

Борис Лозовский в неопубликованной статье "Шерше порядочную ля фам", предоставленной автору, пишет: "Это явление следует назвать „эффектом параллельных реальностей": одна из них конструируется политтехнологами, в том числе с помощью СМИ, в другой живут люди. Если в геометрии две параллельные линии никогда не сходятся, то в общественной жизни соединяются, и очень редко бесконфликтно, с выбросом огромного количества негативной энергетики. И наоборот, совпадение реальностей, другими словами, повседневный, непредвзятый мониторинг действительных проблем страны в прессе, а также действий и бездействий властей всех уровней способен вывести на путь поиска взаимоприемлемых шагов в разрешении социально-политических конфликтов. Если темы нет в „повестке дня" массмедиа, то неожиданностей будет больше и они, как правило, страшнее".

"Наше" слово

Употребление термина "партизаны" в отношении боевиков не приветствуется властями. Да и обычные сограждане тоже достаточно негативно смотрят на подобные попытки. В начале текста уже приводился конкретный пример. На интернет-форумах можно встретить многочисленные суждения, вплоть до матерных, на тему того, какой же нехороший — человек, использующий "заветное слово" неправильно, называющий им "недостойных" — "бандитов", "ваххабитов" и прочих "орков". Ну что ж, авторы этих комментариев заранее знают все обо всем, безупречно разбираются во всех военных, политических, географических, культурных, социальных, экономических и теологических вопросах. Они — специалисты, а не согласные с ними — наивные, морально неустойчивые дилетанты, склонные к "измене Родине". Но "фишка" в том, что такая, во многом идеологическая, слепота ведет к непониманию сути происходящего на Северном Кавказе в силу отсутствия здоровой самокритичности. Принимая на веру официальные трактовки, ограничиваясь резко отрицательными
эмоциональными реакциями, общество загоняет себя в тупик, поскольку искаженная действительность побуждает совершать неверные поступки, подводит к ложной интерпретации событий. Следовательно — сопротивление разрастается, борьба становится бескомпромиссной, предпочтение отдается жесткости и жестокости. В конце концов одна из сторон добивается своего, но мир никому не приносит удовлетворения — ни временному победителю, ни временному проигравшему. Через энное количество лет война вспыхивает вновь. Политики продолжают сыпать пафосными словосочетаниями, а их избиратели — оправдывать гибель сыновей, братьев, мужей и отцов лозунгами и эфемерными определениями.

А в чем причина? Отчасти в неправильном восприятии понятия "партизанская война". Глубокий отпечаток наложила Великая Отечественная. "Советские партизаны" стали настоящим брендом, примером для подражания, синонимом истинного патриотизма, храбрости, благородства и жертвенности, приобрели сугубо романтический ореол. Естественно, эти абсолютно мифологизированные образы не имели ничего общего с реальностью партизанского движения на оккупированных немцами территориях. Но стране нужны были громящие тылы врага герои. И страна получила их. Повстанческое направление идеологической работы времен ВОВ (и после) приобрело грандиозный размах. А результат? Результат — укоренение в массовом сознании созданных стереотипов до такой степени, что в качестве "партизана" представлялся уже только "советский" во всей своей придуманной положительности, и никакой другой. И вот данная формула, в несколько исправленном виде, была применена сперва к ситуации
в Афганистане, а с 1994-го — на Северном Кавказе в том плане, что власти, как позднесоветские, так и российские, не признали, прежде всего за журналистами, права именовать моджахедов классическим термином "партизаны", хотя он отлично отражает суть рассматриваемого явления. Мало того, общество поддержало своих правителей, обрушивая на работников СМИ, пытающихся работать независимо, шквал критики: "Не смейте оскорблять наших ветеранов мерзкими сравнениями!", "Не смейте оправдывать убийц и террористов!", "Вы продались Западу!" и т. п. Полагаю, об уровне адекватности фраз не нужно лишний раз говорить. Ясно, что защита пенсионеров и памяти погибших фронтовиков, чьи кости до сих пор валяются по лесам, полям и болотам, в задачу активистов-моралистов не входит. Им важно сохранить устоявшиеся, привычные принципы мышления. Ведь куда приятнее обитать в излюбленной, пусть даже виртуальной, действительности.

Отрывок из интервью военного фотожурналиста Артема Чернова: "Боюсь сейчас больше всего аудитории, как ни странно. И я не одинок в этом страхе,
я знаю его и за своими коллегами. Точнее — это страх перед предвзятой частью аудитории, которая сейчас очень велика. Людям свойственно считывать только ту информацию, которую им хочется знать, комфортно знать, чтоб жить спокойненько. Все, что не проходит ячейки внутренних психологических фильтров, такая часть аудитории автоматически стремится считать ложью, пропагандой врагов и т. д. Это свойственно всем возрастам и даже всем уровням образования. „Я хочу верить" пересиливает „я хочу знать"".7

Для изменения положения требуется внутреннее усилие по преодолению себя, своих психологических рамок, что невероятно сложно. Иногда практиче- ски нереализуемо. Часто внутренний мировоззренческий стереотип неизменяем. Есть шанс объяснить отдельному человеку, но толпе — почти никогда. Каждый уровень задачи оригинален и чрезвычайно вариативен. Для начала должно произойти нечто странное, шокирующее, наталкивающее индивида на новый способ наблюдения за миром. Затем следует труднейшая работа над собой. Затем — общение с родственниками и ближайшим окружением. Так, в идеале, постепенно люди принимаются за проблему. Но, повторюсь, только в идеале. Для подвижек в сознании широких масс, для их дальнейшего влияния на власть нужен огромный запас пассионарной, культурной, психологической положительной энергии.

Выражаясь условно, существует тотальный "вирус непонимания", он же "вирус войны" в активной фазе, поскольку именно непонимание является первоосновой многих конфликтов. Одновременно есть "антивирус" (состав: стремление к приобретению знаний по проблеме, высокий уровень образованности, стремление к объективности, желание решить вопрос мирным путем). К сожалению, он обладает меньшими адаптивными способностями. Да и распространяется не так быстро, как хотелось бы. В ряде случаев он малоэффективен. Но без него нельзя обойтись. Конкретным гражданам данное "лекарство" отлично помогает. Реже — этносам и государствам, поскольку они — явления динамические, усложняющиеся или упрощающиеся. Конечно, глупо ждать от всего человечества немедленных новаций. Зато каждый в состоянии ответить по крайней мере за себя. И вот здесь третья Кавказская война — справедливый объект приложения усилий. Ведь если мы уже сейчас не попробуем поставить честные точки над "i" — наши дети продолжат отправляться на смерть в Чечню, Ингушетию, Дагестан. Но для начала предстоит "работа на дому" — со своими комплексами, порою замечательно передающимися по наследству. Довольно точно подметила журналистка Ольга Боброва: "Но как мы можем победить противника, если не хотим смотреть ему в лицо? <…> Сегодняшняя Россия делит все в этой войне только на черное и белое, предлагая соответствующие правила игры. Но чтобы игра шла по твоим правилам, надо и самому как-то их соблюдать, хотя бы элементарно различая своих и чужих. А наше пространство вражды устроено по правилам какой-то другой, неевклидовой геометрии. При определенных условиях мы пользуемся услугами врагов. В других случаях — уничтожаем друзей. Нам бы как-то разобраться в себе".8

В принципе, "разобраться в себе" — первый шаг. Дальше обществу необходимо придумать по Кавказу что-то новое. Не бесконечные "зачистки", провоцирующие ответные вылазки, и не бесконтрольные вливания "бабла", развивающие иждивенческие настроения и отнюдь не способствующие прекращению резни. Некий креатив, вероятно, связанный с диалогом. Ведь уже 16 лет подряд мы убеждаемся — деньги и оружие проблему не решают. Взрывы гремят. Армейцы, вэвэшники, спецназ и милиция опять отправляются в рейды. Кровь льется снова и снова. По данным прессы, в 2010 году в регионе погибли 225 "силовиков".9 Об уникальном и вместе с тем универсальном методе замирения — о переговорах — никто по-прежнему не вспоминает.

1 Козлов С. и другие. Спецназ ГРУ: 50 лет истории, 20 лет войны. М.: Русская панорама, 2001.

2 Трошев Г. Моя война. М.: Вагриус, 2001.

3 Буртин А. Откуда идет террор // Русский репортер. № 38 (68). 8 октября 2008.

4 Боброва О. Имарат Кавказ. Государство, которого нет // Новая газета. № 27. 17 марта 2010.

5 Латынина Ю. Мекъаб // Новая газета. № 42. 22 апреля 2009.

6 Иванов И. Чечня и Северный Кавказ: прагматичный пессимизм спецназа // Искусство войны. № 1 (16). Март 2010.

7 Чернов А. Если широкая аудитория видит кадры "изнутри" ситуации, войны длятся меньше. Сайт www.frontlineclub.ru. 2 октября 2009.

8 Боброва О. // Имарат Кавказ. Государство, которого нет // Новая газета. № 27. 17 марта 2010.

9 Вооруженный конфликт на Северном Кавказе: 1710 человек за 2010 год // Кавказский узел. 18 января 2011. http: // www.kavkaz-uzel.ru / articles / 179693 /.

Опубликовано в журнале:
«Звезда» 2011, №4

Здесь можно оставить свои комментарии. Выпуск подготовленплагином wordpress для subscribe.ru