Адреса Сунны

Проблема аутентичности хадисов была очень важна всегда, и наличие выдуманных ложных текстов, выдаваемых за хадисы, было сверхочевидным и во время «золотого» века Ислама. Исламская мысль разошлась на две принципиальные, можно сказать, противоположные позиции. Один взгляд основывался на фундаменте «чудесности» и сверхъестественности. Эту позицию предпочли шииты, они верят, что со смертью Пророка (с.) роль знатоков истины перешла с его (с.) кровью его (с.) потомкам, и, соответственно благодаря их чутью, удалось правильно интерпретировать и собрать хадисы соответственно в шиитское сборники.

В связи с тем, что в первое время еще не было четкой дифференциации в идеологической плоскости между шиитами и суннитами, эта «чудесная» версия в решении проблемы сохранения аутентичности хадисов была частично воспринята и суннитскими кругами. Это заметно, например, в принятии адекватным наследия Абу Хурайры, который объяснял свою плодовитость в передаче хадисов «чудом плаща» (см. хадис № 2492 в «Сахихе» Муслима: Нам передали Кутайба Ибн Саид, Абу Бакр Ибн Абу Шэйба и Зухайр Ибн Харб. Вместе они передали от Суфьяна. Зухайр сказал: «Нам передал Суфьян Ибн Уяйна от Аль-Зухрия, от Аль-Араджа, сказавшего: «Я слышал, как Абу Хурайра говорил: «Вы, конечно же, утверждаете, что Абу Хурайра передаёт (подозрительно) много хадисов от Посла Аллаха, мир ему и благословение Аллаха. Что ж… Дождёмся Аллаха! Я был бедным мужчиной, прислуживал Послу Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, за наполнение своего живота, в то время, когда переселенцы (мухаджиры) увлечённо хлопали в ладоши на базарах, заключая торговые сделки, а ансары увлечённо лелеяли свои владения. И Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, произнёс: «Кто расстелет свою одежду, уже не забудет ничего из услышанного им от меня». И я расстелил свою одежду. Когда же он завершил свой хадис, я прижал её к себе и я не забыл ничего из услышанного мною от него»).
Бухари причины, побудившие его к началу занятия сбором хадисов, объясняет приснившимся ему сном. Как будто бы Пророк (с.) стоит перед ним, а он отгоняет от него мух веером. Этот его сон ему растолковали так, что именно он отразит от Пророка (с.) лжецов. Этот сон был причиной собирания хадисов сахих. Также это заметно в возникшей тенденции освящения мухаддисов. Авторы шести сборников хадисов превратились в сверхлюдей, не способных на ошибки. Особенно имам Бухари оброс культом поклонения, многие сторонники «ахль-хадис» до сих пор верят, что тот, кто сомневается в достоверности хадисов Бухари, становится кафиром. Очевидно, что этот соблазн объяснить достоверность хадисов суннитских сборников посредством «чуда» перешел из шиизма, из его арсенала идеологических средств.
Но в то же время в Исламе всегда была в наличии научная ипостась. Были объективные ученые, которые с научной точки зрения анализировали наследие Пророка (с.) и выявляли ту его часть, которая действительно аутентична и которую можно использовать в комплектации рецептуры практического поведения мусульман. Эти ученые и выработали науку фикха в форме ханафитского мазхаба. К сожалению, несколько позже идеи движения «ахль-хадис» диффузировали в фикх, что привело к появлению мазхабов, основанных на некритическом использовании любых хадисов, так появились захириты, крайние ханбалиты и др.
Очень важно понимать, что сборник имама Бухари и другие из 6 сборников были признаны достоверными не сразу при их жизни. Известно, что количество сборников хадисов гораздо больше шести. Примерно на рубеже 12-13 веков сложилось мнение о превосходстве именно этих шести сборников над другими и об иерархии предпочтений внутри этой шестерки. Очевидно, что сам Пророк (с.) никогда не говорил, что его (с.) сунна будет заключена в сборники хадисов, не говорил он (с.) также и о критериях ранжирования хадисов, о выделении в них групп «сахих» и других. Не было сказано им и о том, что только шесть сборников будет включать его (с.) сунна.
Понятно, что вся эта сложившаяся конструкция, загнавшая сунну в разного рода сборники, носящие авторский характер, в которых весьма значительна личностная роль составителей, наложивших отпечаток своих персон на свои сборники, является в целом нечем иным как нововведением, т.е. тем, чего никогда до этого не было. Членение хадисов на иснады и матны — это также деяние, не совершавшееся при Пророке (с.), и не давал он (с.) инструкций делать именно так. Почему-то «борцы с нововведениями» избегают касаться темы наличия их в сфере хадисов. И это умолчание понятно, т.к. их цель — ограничить сунну в новоявленных сборниках и отлучить хукмы мазхабов от сунны, хотя мазхабические хукмы табиина Абу Ханифы, ученика сахабы Анаса (р.) — гораздо более достоверная и неотъемлемая часть сунны Пророка (с.), чем что-либо еще.1
Известный факт, что имам Бухари отобрал из 600 тысяч собранных им хадисов 7 тысяч в качестве достоверных, в наше время многими воспринимается нейтрально и даже рутинно. Однако в средневековье этот факт воспринимался не иначе как чудо, непосильное обычному человеку. Этим объясняется возникновение и длительное существование культа имама Бухари. Он воспринимался как «святой». Текст сборника соперничал в некоторых отношениях с Кораном, так известно, что был распространен обычай «Хитам ал-Бухари» — обряд полного чтения «ас-Сахиха» в течение трех священных месяцев (раджаб, шагбан, рамадан). Более того, практиковалось чтение хадисов из сборника, раскрытого у могилы.2
Таким образом, возникновения широкого движения поклонения имаму Бухари привело к позднейшей канонизации именно его авторского сборника к концу XII века.
Имам Бухари родился в 810, а умер в 870 году. Нельзя забывать, что даже просто писать в то время являлось определенной проблемой

1 В «Сахихе» Муслима приводится два хадиса об Абу Ханифе, конечно, без упоминания его имени, хадис № 2546: «Мне передали Мухаммад Ибн Рафи и Абд Ибн Хумайд. Абд сказал: «Нам сообщил… «А Ибн Рафи выразился так: «Нам передал Абдурраззак: «Нам сообщил Муаммар от Джафара Аль-Джазария, от Язида Ибн Аль-Асомма, от Абу Хурайры, сказавшего: «Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Если бы вероустав был возле (звезды) Сураййа, то всё равно бы к ней пошёл мужчина из персов, — или же он сказал «из сынов персов», — пока не достал бы его». «Нам передал Кутайба Ибн Саид: «Нам передал Абдуль-Азиз, — он подразумевал Ибн Мухаммада, — от Саура, от Абу Аль-Гайса, от Абу Хурайры, сказавшего: «Мы сидели возле Пророка, мир ему и благословение Аллаха, когда на него снизошла сура «Пятница. «И вот, когда он прочёл «И иных из них, когда они присоединяются к ним…», тогда мужчина спросил: «Посол Аллаха, кто это такие?» Но Пророк, мир ему и благословение Аллаха, не отозвался ему, пока тот не повторил (свой вопрос) дважды или трижды. «Он сказал: «Ну, а среди нас находился и Сальман Персидский (Аль-Фарисий)». Он сказал: «Тогда Пророк, мир ему и благословение Аллаха, возложил свою руку на Сальмана и затем произнёс: «Если бы верование было возле (звезды) Сураййа, то его всё равно бы достали мужчины из них (из персов)».
2 см. Леви-Провансаль, 1923 — Levi-Provencal E. La recension maghribine du Sahih d'al-Bohari — JA. 1923, 213.
из-за редкости и дороговизны бумаги. Известно, что первая бумажная мельница была построена в Багдаде около 800 г. визирем Харуна ар-Рашида Йахйа Бармакидом. Таким образом, при жизни Бухари она была еще практически недоступна, т.е. он писал или на коже, царапая ее гвоздем, либо на других трудноиспользуемых в письме материалах. А ведь такой объем даже просто от руки записать необходимо много месяцев, не говоря уже о проверках, составлении набело и т.д. И перемещение в поисках хадисов по халифату осуществлялось чаще всего на ишаках, и эти путешествия были сопряжены не только с лишениями и болезнями, но и реальным риском. Этот фон творчества имама Бухари
необходимо четко представлять, чтобы адекватно и здраво анализировать его результаты. В этой связи 60 прожитых им лет не кажутся таким уж достаточным сроком.
Его современники представляли условия, в которых жил Бухари, поэтому у них был сильный соблазн объяснить правильность этого сборника сверхъестественными причинами.
Современное поколение, привыкшее к компьютерам и удобным путешествиям на автомобилях и другой технике, не представляет реалии 9 века, и поэтому относится с преувеличенным доверием к некоторым вещам. Люди, готовые бездумно следовать концепции движения «ахль-хадис», проповедующего необходимость слепого следования хадисам из сборника Бухари, не дают себе труд задуматься о конкретно-историческом фоне жизни и творчества имама Бухари. Давайте представим себе узбека (или таджика), для которого арабский не являлся родным языком, и который родился на дальней восточной границе халифата, расположенной безумно далеко от центров мусульманской учености — Куфы, Медины и Дамаска. Этот узбек прожил всего 60 лет, собрал 600 тысяч хадисов, из которых признал 7 тысяч достоверными, причем решение принимал исключительно индивидуально самолично. Из транспортных средств он обладал лишь ишаком, писал в основном на отрывках кожи, царапая их чем-то похожим на гвоздь. Добавить сюда практическое отсутствие дорог в нашем понимании, это ведь были отнюдь не шоссе, отсутствие мостов, тогда их еще не было, а ведь Бухара находилась за тысячи километров от центров Исламского мира. Неизбежен здесь и национальный фактор — арабы никогда не жаловали пришельцев из далеких окраин. Надо четко понимать, что никаких компьютеров, бумаги, ручек и др. современных удобств не было и в помине. Беспристрастно и честно надо задуматься о характере и степени надежности решений по хадисам этого великого имама. Если верить, как «ахль-хадис», в безусловную аутентичность всех хадисов Бухари, придется наделить его чертами божества, качеством непогрешимости, т.е. уйти в сферу сверхъестественного, что невольно приводит к балансировке на грани ширка.
Критический отбор хадисов мухаддисами и присвоение им разных статусов достоверности происходил по чисто внешним формальным признакам, они следили за тем, чтобы передатчики последовательно жили так, чтобы могли теоретически встретиться друг с другом, чтобы цепи были непрерывны и в оценке самих этих личностей-передатчиков. Понятно, что в оценке людей, живших за 200 с лишним лет до мухаддисов мало можно что сказать объективного. В оценке этих людей значительна была доля субъективности и произвольного. Это видно и из того, как по-разному мухаддисы оценивают одних и тех же людей и как много неуверенности в их оценках. Поэтому к заключенной в 6 сборниках сунне нужно подходить научно, с допуском определенной доли погрешности в них и давать конкретным хадисам научный анализ, как и поступали имамы фикха, брали то, что можно использовать для практики и оставляли то, что нельзя, хотя бы хадис и был сахих по внешним параметрам.
С позиций сегодняшнего дня все сахабы для многих кажутся одинаково учеными, но это не совсем так. Известно, что среди них были бедуины, не просто далекие от науки, но и даже от обычных правил человеческого общежития. Известен случай, когда один бедуин помочился прямо в мечети. Об этом случае сказано во всех сборниках хадисов, например, в Насаи хадисы № 53-56. Понятно, что эти сахабы не были способны понять все тонкости шариата и передавали хадисы, не всегда адекватно воспроизводящие вкладываемый Пророком (с.) смысл, несмотря и на достоверность в степени «сахих» иснадов. Именно о них с раздражением говорит Аиша: «Прикажите мужьям вашим облагораживаться водою (при подмывании после справления нужд). Просто, мне стыдно за них из-за этого (запаха). Истинно, посол Аллаха (с.) поступал именно так». (Насаи, 46). Как видим, несмотря на многие годы, прошедшие после смерти Пророка (с.), в поведении этих людей мало что изменилось, так что мать правоверных Аиша вынуждена разъяснять элементарные правила гигиены. Очевидно, что хадисы этих людей, которые не могли в своем поведении усвоить очень простые бытовые правила, не равны по своему смыслу хадисам, переданным сахабами, ставшими учеными фикха еще при жизни Пророка (с.). Именно на хадисах этих сахаба и основан ханафитский фикх.
В сборниках хадисов часто можно встретить фразы, указывающие на нечеткость запомненного материала, что свидетельствует об очевидном наличии погрешностей и допущений в этих человеческих воспоминаниях, отрасли мемуарной по сути литературы. Например, в сборнике Насаи, хадис № 82, Аль-Мугыра дословно говорит: «Я не помню этого наизусть так, как хотелось бы», хотя речь в хадисе идет о совершении малого омовения и процедуре чтения намаза. В «Сахихе» Муслима (хадис № 2380) Ибн Аббас, характеризуя речь одного из сахабов, говорит буквально следующее: «Солгал враг Аллаха!» Сообщество сахабов времен Пророка (с.) было обременено большой прослойкой лицемеров, так, известная сура «Аль-Мунафикун» (лицемеры) ниспослана в Медине, в ней в частности говорится: «Когда ты их видишь, тебе нравится их приятный внешний вид. А когда они говорят, то ты охотно слушаешь их речи, поскольку они красноречивы, но их сердца пусты и лишены веры» (64-4). Как видим, Пророк (с.) не мог различить лицемеров и заслушивался их речами, т.е. эти лицемеры могли иметь большой статус в обществе сахабов, т.е. их хадисы могут быть в большом почете. Итак, сам Всевышний предупреждает нас, что в хадисах нужна осторожность, т.к. лицемеры были очень влиятельны, и они, не имея возможности исказить Коран, все свои усилия (красноречие, как говорится в аяте) направили на сочинение подложных хадисов, которые, конечно, соответствуют всем формальным внешним признакам достоверности из-за их влиятельного статуса сахабов Пророка (с.).
Некоторые в обоснование аутентичности хадисов сахих приводят довод о том, что поскольку сахабы сохранили в памяти Коран, то и запоминание хадисов — их такая же заслуга. Это в корне неверный подход, т.к. сохранность Корана и его неизменность — это обещание Господа Миров. Он гарантировал его сохранение в неизменном виде, чего Он не захотел сделать в отношении хадисов. Из Корана мы видим, что Всевышний обезопасил Свое Слово от случайностей процессов памяти самого Пророка (с.). Так в суре Аль-Кийама (75-16,17) говорится: «Не повторяй, о Мухаммад, (за Джибрилем) Коран во время откровения, желая быстро читать и выучить его наизусть. Поистине, запечатлеть его в твоем сердце и утвердить его на твоих устах (чтобы ты наизусть выучил его) — наше дело». Как видим бытование Корана в этом мире — это чудо, неподвластное законам природы, бытование же хадисов — совсем другого уровня явление, полностью зависимое от случайностей несовершенной людской памяти.
В сборнике Насаи, хадис № 147 содержит очень симптоматическую ремарку Амра ибн Абасы, который в ответ на прозвучавшее сомнение в передаваемом им хадисе буквально говорит: «Я не в нищете, чтобы оболгать Посла Аллаха (с.)». Из этой фразы заметно, что этому сахабе были известны случаи сочиненных хадисов с целью поправить материальное состояние — выбиться из нищеты. Он же подтверждает свои слова тем, что уже достаточно состоятелен, т.е. не должно быть подозрений в его сообщениях-хадисах.
К сожалению, по прошествии десятилетий, когда уже виднейшие сахаба были убиты, передача хадисов превратилась в выгодный промысел, стремление к наживе стимулировало сочинение хадисов и их видоизменение. Многие передатчики сообщали хадисы за деньги, это занятие стало разновидностью бизнеса. Такие хадисы также могли быть абсорбированы в шесть сборников. Например, в сборнике Насаи в хадисе № 58 читаем: «Нам сообщил Якуб Ибн Ибрахим, сказав: «Нам передал Исмаил от Яхьи Ибн Аттика, от Мухаммада Ибн Сирина, от Абу Хурайры, сказавшего: «Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Да не помочится ни один из вас в стоячую воду, а потом он ещё и моется ею!» Абу Абдуррахман сказал: «Якуб пересказывал этот хадис (желающим услышать его именно из его уст) только за динар».
Как видим цена за хадис установлена в один динар, т.е. в золотую монету — это достаточно прибыльная сумма. У сторонников движения «ахль-хадис» — как современных, так и их предшественников — много неоправданных запретов из-за неразборчивого отношения к статусам хадисов. Для иллюстрации приведем хадис из Муснада Ибн Ханбала (3, 339): «Рассказал нам Абдаллах: рассказал мне отец: рассказал нам Йахйа со слов Джабира б. Абдаллаха, сказавшего: «Посланник Аллаха сказал: «Уверовавший в Аллаха и Последний день не войдет в баню без исподнего (ми'зар). Уверовавший в Аллаха и Последний день не приведет в баню жену свою…» Понятно, что следование правилам ханбализма очень затруднено в наших условиях, поэтому у татар ханбалитов за истекшее тысячелетие практически никогда не было. А появившимся в последнее время среди молодежи поклонникам этого направления знание вышеприведенного вероустановления ханбалитов будет полезным в их жизненной практике.
Понятно, что имам Бухари провел очень большую рутинную исследовательскую работу — он классифицировал накопившийся объем хадисов по разрядам. Перед ним стояла задача вычислить из 600 тысяч те хадисы, иснады которых не страдали бы пороками, т.е. чтобы передатчики могли жить в одно время и в одной досягаемой местности, чтобы пообщаться друг с другом, т.е. вступить в коммуникацию и передать хадис изустно один к другому. Надо знать, что в числе 600 тысяч было много хадисов, в которых передатчики, например, не могли встретиться, т.к. один умер раньше, чем другой родился. Проверка иснадов, проведенная Бухари, сводилась к тому, что этот хадис мог быть передан от Пророка (с.) и его сподвижников, а то, были эти слова точно сказаны Пророкам (с.), конечно, однозначно сказать Бухари не мог. Он проверил иснады на предмет возможности теоретической принадлежности этих слов Пророку (с.), и не более того. Эти хадисы и были названы Сахих, т.е. достоверные. Но надо понимать тонкость, что означало это слово для Бухари. Это означало, что они сахих в относительном смысле — по сравнению с другими, которые не могли претендовать на этот статус. Это не означало абсолютности значения этого слова. Конечно, Бухари никогда не претендовал на то, что хадисы, признанные им сахихами, безусловно были словами Пророка (с.). Этот термин имел относительный смысл. К сожалению, сегодня многие сектанты придают этому смысл абсолютности, т.е. безусловной принадлежности этих слов Пророку (с.).
Эти люди не хотят понять простой вещи: в Исламе и его религии постфактум нельзя все довести до стерильности. Конечно, было бы здорово, если бы все высказывания Пророка (с.) были бы зафиксированы на магнитофон и были бы потом напечатаны в форме книги хадисов, но так не произошло и с этим ничего не поделать.1 Мы располагаем лишь сборниками 6 составителей, имеющими относительную аутентичность, т.е. в которых есть определенный допуск и определенная погрешность. Причем понятно, что из 6 сборников наименее погрешный это сборник Бухари, но это не значит не имеющий погрешностей. Именно из-за того, что сборники сахих появились лишь через 200 лет и были явлены в Исламе мазхабы, поэтому и развился фикх, чтобы компенсировать порочность и недостаток сохранности полной сунны. Поэтому классический Ислам никогда не рассматривает мазхабы и хадисы в противопоставлении их друг другу, а использует их как единый источник шариата, без которых невозможно представить себе Ислам Пророка (с.). Классический Ислам никогда не противопоставлял эти две опоры религии — хадисы сахих и мазхабы, только их комбинация дает исламскую целостность. И никак невозможно проверять правильность мазхаба хадисами сахих из сборников, как нельзя и проверять правильность хадисов посредством хукмов мазхаба. Они равноценны и равновелики и нуждаются друг в друге. Разделение и конфронтация между ними приводит к уничтожению Пророческой сунны, к ее фрагментации, усеченности и неполноте. Если же, как ахль-хадис, допустить обожествление мухаддисов и признать все хадисы сахих абсолютно высказываниями Пророка (с.), то это будет уже дру-

1 В «Сахихе» Муслима в хадисе №3004 приводится восклицание Пророка (с.): «Не записывать моих слов! Пусть же всякий, записавший мои слова помимо Корана, сотрет их!»
гая религия, далекая от признаков таухида. Переписать историю Ислама невозможно, то, что Сунна Пророка (с.) дошла до нас в двух источниках: не только в 6 сборниках хадисов, но и в хукмах мазхабов, — есть свершившийся исторический факт, это испытание для нас. Конечно, очень удобно поддаться наущениям шайтана — обожествить мухаддисов, наделить их чертами непогрешимости и безошибочности и жить только по хадисам из сборников, игнорируя хукмы мазхабов, разработанных табигинами под руководством сахабов, передавших эти знания от Пророка (с.). Но что останется от таухида? Будет ли это Ислам?
На проблеме сохранения полной сунны неблагоприятно сказался и политический фактор. Известно, что при некоторых халифах в период правления Омеядов (661-749 гг.) с минбаров долгое время открыто проклинался Али и многие другие близкие родственники Пророка (с.).1 Понятно, что собирание и хранение хадисов этого широкого круга знатоков сунны (с.) оказалось практически под запретом. Известно, что многие халифы омеядской династии вели немусульманский образ жизни и не были заинтересованы в сохранении наследия Пророка (с.), которое служило фактически их обличению.
Именно фактор нахождения власти у омеядов, фактически клана враждебного Пророку (с.), послужил той политической причиной замалчивания и уничтожения истинной сунны Пророка (с.) и стимулирования мифотворчества фальшивых хадисов. Наличие фактора омеядских преследований многих групп сахабов привел и к изменению качества сунны, и ее значительному уменьшению, т.к. они целенаправленно селекционировали выгодную для себя часть и устраняли вредную для себя сунну, не только посредством казни ее носителей, но и клеветой на них, дискредитируя их для исключения этих хадисов из научного оборота. Таким образом, передача хадисов в силу особенностей политической истории халифата в основном стала возможной лишь спустя десятилетия после смерти Пророка (с.), в связи с чем эта деятельность напрямую взаимосвязана с феноменом человеческой памяти, способностью запоминать и хранить в памяти прошедшее, а это в свою очередь есть проявление функционирования сознания личности конкретных сахабов. В основе же собственно психологических

1 «Сахих» Муслима хадис № 2409: Нам передал Кутайба Ибн Саид: «Нам передал Абдуль-Азиз, — он подразумевал Ибн Абу Хазима, — от Абу Хазима, от Сахля Ибн Сада, сказавшего: «Был назначен главою Медины мужчина из рода Марвана». Он сказал: «И тот вызвал Сахля Ибн Сада и приказал ему обругать Али».
закономерностей функционирования памяти и мнемических способностей лежат объективные законы и закономерности.
Например, человеческая память избирательна и субъективна, то, что закрепляется в памяти, попадает туда постольку, поскольку оно нужно, а нужность во многом определяется пристрастием конкретного субъекта.
Непреложно также, что последующее воспроизведение в памяти прошедшего — это всегда репродукция с потерями. Возможность безукоризненного сохранения событий прошлого — это всегда несбыточная мечта.
К сожалению, человеческие создания — это не технические средства, это не магнитофон и датчик, человеческая память — это живой и постоянно действующий феномен. Память — это непрерывный процесс самоосмысления индивидуального опыта, и этот процесс в человеческой психике никогда не прекращается, так же как неостановим процесс кровообращения и другие процессы человеческого организма. В этой связи события прошлого со временем излагаются с привкусом опыта и знаний прошедших лет, это всегда динамичная картина. В то же время память — это бессознательный процесс, во многом не зависимый от конкретных усилий индивида. Это всегда надо учитывать при работе с результатами воспоминаний, с мемуарами, в том числе и при оперировании с хадисами. Ведь есть процессы не только запоминания, но и забывания.
Важно также, что память — это не столько система информации, а система опыта данной личности, соответственным образом через личное преломнение знаний, переживаний и образов созданная именно этой личностью. Именно поэтому развитость памяти взаимосвязана с развитостью интеллекта. Именно поэтому к «продуктам» воспоминаний разных сахаба в форме хадисов не может быть равного подхода, т.к. они разного уровня развития и знаний люди. При их общении с Пророком (с.) они находились на разных уровнях — кто-то только что принял Ислам и соответственно мог понять высказывания Пророка (с.) в основном на своем доисламском мировосприятии, а кто-то был уже настоящим шариатским ученым-исследователем.
Известно, что когда содержание текста вступает в противоречие с установками слушателя, запоминание происходит медленнее и текст забывается гораздо быстрее. Таким образом, на хадисах всегда лежит печать личности конкретных сахабов, они, как и все люди, запоминали хорошо то, что им импонировало, а то, что им было не по душе само собой выпадало из памяти, т.е. хадисы, дошедшие до нас, — это уже продукт внутренней невольной субъективной цензуры. И это важно понимать тем, кто ищет полной сунны, а не ее жалких фрагментов.
Люди устроены так, что события, оцениваемые ими как приятные, лучше сохраняются в памяти, чем события неприятные, в то же время последние сохраняются лучше, чем события нейтральные. Это тоже важно, т.к. в хадисах в основном нашли отражение случаи особые, в них мало сведений о рутинной жизни, поэтому факты, когда в намазе Пророк (с.) делал непривычные жесты, все запомнились, а обычная рутинная каждодневная молитвенная практика отражена слабо. Это очевидная истина и не секрет для ханафитов, которые читают тот намаз, который постоянно читал Пророк (с.), и не делают одноразовых движений, которые нашли отражение в хадисах — воспоминаниях сахабов.
Некоторый эгоизм, обращенность к себе, к своим проблемам, к собственному спасению — неизбежное качество всех людей, поэтому события и слова, относимые лично к себе, всегда воспроизводятся в памяти лучше всего. И действительно, в хадисах запечатлены в основном апелляции Пророка (с.) лично к каким-либо сахаба. Соотнесение сказанного со своей персоной и соответствующий взгляд на события также весьма субъективизирует конкретную историю и оценку событий.
Сунна — это всеобъемлющий религиозный опыт, который не всегда можно объяснить словами. Волей-неволей хадисы — это вербализованные данности, а слова — это лишь знаки, символы. Надо понимать, что при всем желании религиозный опыт Пророка (с.) нельзя изложить только в словах. В любом случае Полная Сунна будет больше ее вербализованной части, формализованной в хадисах, собранных в конкретные сборники.
Мышление имеет качественную специфику: каждый субъект может мыслить творчески или нет; образно или понятийно; логически или нет; абстрактно или конкретно; практически или теоретически — все эти характеристики сильно акцентируют память и внутреннюю самооценку прошедших событий, изначально накладывая личностную интерпретацию на высказываемый впоследствии хадис.
Вне сомнения то, что высокий коэффициент интеллекта определяет высокую эффективность запоминания вне зависимости от условий запоминания. Этим объясняется селективность ханафитских ученых в оперировании хадисами от разных сахаба. Отбирались для практического применения хадисы тех передатчиков, которые при Пророке (с.) достигли уровня ученых знатоков шариата, благодаря чему могли адекватно транслировать услышанные тексты без мутации смыслов, как это часто бывало в случаях, когда хадисы транслировали бедуины из дальних кочевий, спорадически и случайно видевшие Пророка (с.). Очевидно, что хадисы в обоих случаях по критерию передачи равноценно относятся к категории «сахих», но тем не менее их статус не может быть равным по смысловым параметрам. В том и преимущество ханафитов над другими мазхабами, что они отбирали и использовали хадисы не формально только по признаку достоверности, а и по смыслу и адекватности содержания.
С. Л. Рубинштейн замечает, что особенности процессов запоминания (быстрота, прочность и т.д.) зависят от того, кто и что запоминает, от конкретного отношения данной личности к тому, что подлежит запоминанию.1 Эта цитата также подтверждает тезис о субъективном характере и бытовании феномена памяти.
Очень напряженная внутриполитическая ситуация в халифате после смерти Пророка (с.), сопряженная с постоянными войнами, в том числе носящими гражданский характер, когда одни группы сахабов с оружием в руках боролись с другими группами, также приводили к самоцензуре в артикуляции хадисов. Известно, что неприятные события забываются, вытесняются из памяти, из сознания личности тогда, когда существует конфликт между неосознаваемыми мотивами деятельности личности и осознаваемыми целями действия. Таким образом, эта самоцензура необязательно носила осмысленный характер, вполне возможно, она могла быть неосознанной.
В психологии давно научно исследовано и экспериментально подтверждено наличие субъектных и субъективно-личностных закономерностей функционирования мнемических способностей. Приведем здесь материалы из учебного пособия Л. В. Черемошкиной «Психология памяти»2: «Процедура исследования состояла из двух этапов: непосредственного воспроизведения только что прочитанного текста и отсроченного через неделю. В качестве субъектных закономерностей можно выделить повторяющиеся, устойчивые, не регулируемые сознанием трансформации текста, детерменированные знаниями испытуемого и уровнем репрезентации информации в памяти субъекта. Выявлены две тенденции: сокращение оригинала и изменение последовательности изложения по сравнению с оригиналом. В наиболее явной форме субъективно-личностные закономерности проявились в 16,7% случаев. Представители данной группы пытались выстроить текст по законам собственной логики. Приблизительно третья часть выборки (30%) трансформировали смысл оригинала под влиянием своих профессиональных знаний, опыта, не осознавая этого. Большинство

1 Основы общей психологии: в 2 т. — М., 1989. — Т 1.
2 М., 2002. — С. 323.
испытуемых (53,3%) изменили оригинал, трансформировав часть его деталей. Опрос показал, что процесс замены или сокращения деталей практически не осознается. 63,3% испытуемых схематизировали текст, значительно упрощая оригинал, 80% — представляли материал в образной форме. Треть испытуемых активно привносили в оригинал что-либо от себя».
Как видим, в этих экспериментах наглядно видны закономерности человеческой памяти, технология ее действия. Несовершенность и субъективность человеческого запоминания не есть достояние сегодняшнего дня, это универсальное свойство человеческого мышления, так было и в древности, во времена сахабов, такова природа человека и сегодня. Тем более, что здесь речь идет о неосознаваемых тенденциях человеческой памяти, «технологии» ее работы. Как видим, образы и прошлый опыт неизбежно сказываются на интерпретации человеком нового материала. В этой связи очень осторожным надо быть с хадисами тех сахаба, которые до прихода в Ислам были знакомы с богословием иудеев или христиан, т.к. их образное восприятие мира, обусловленное христианскими мотивами, может бессознательно наложиться на артикулируемые ими хадисы. Вот почему необходим научный селективный подход при практическом использовании хадисов. Вот почему неприемлем бездумный отказ от мазхабов, разработавших методологию оперирования с хадисами.
Эксперименты также доказывают и зависимость процессов запоминания и воспроизведения от уровня образования и профессии испытуемых и не зависящей от их половой принадлежности. Это очень важный результат. Известно, что в Исламе одинаково признаются хадисы и от мужчин и от женщин и этому есть современное научное подтверждение. Эксперименты доказывают, что люди с невысоким образованием и не знакомые с проблематикой всегда упрощают и примитивизируют материал, опускают его на свой уровень. В этом и опасность чрезмерного упрощения мыслей Пророка (с.) сахабами, не сведущими в фикхе.
Нельзя не забывать также, что арабы времен Пророка (с.) говорили на разных диалектах, далеко не всегда понимая друг друга, зачастую одни и те же слова в разных диалектах имели очень разный смысл. Да и запоминание человеком текста, сказанного не на его родном языке, требует не только гораздо больших усилий, но и приводит к большей трансформации смысла услышанного. Это тоже очень важный критерий при работе с хадисами — учет языкового барьера в понимании курайшитского наречия Пророка (с.) представителями бедуинских племен. Этот учет произведен у ханафитов, но, к сожалению, игнорируется сторонниками «ахль-хадис», обращающих внимание лишь на критерии достоверности цепочки передатчиков, но не достоверности сведений, изложенных в матне хадиса.
Итак, бесспорно, что Пророк (с.) оставил обширное теологическое наследие, которому обязал следовать. Для того, чтобы не ошибиться и действительно идти по пути его (с.) сунны, нужно точно знать ее адрес, то вместилище, где она заключена. Тем более, что под видом сунны бытуют и подделки, т.е подложная фальшивая сунна, выдуманная стало быть врагами ислама, мунафиками. Сам Пророк (с.) подсказал нам, где искать его (с.) сунну, объяснив иерархию ее знатоков, соответственно: сахабы — табигины — табгу-табигины. Таким образом, табигин Абу Ханифа (р.) разъяснивший рецепты следования сунне, показавший, какие хадисы приемлемы для практического использования, а какие не подходят для практики, является самым важным адресом пречистой сунны, ее хранилищем. Позднейшие же шесть сборников хадисов, составленные спустя столетия и века после жизни Пророка (с.), авторы которых не имеют статуса даже табгу-табигинов, никак не могут претендовать на полную аутентичность хадисов. Причем сами авторы сборников никогда не претендовали на свою непогрешимость и не говорили, что их сборники — лучшие, они, конечно, знали, что являются простыми учеными, способными на ошибку, т.е людьми, не имеющими качеств божества. К сожалению, впоследствии авторы шести сборников, в особенности имам Бухари, были обожествлены и стали объектами поклонения, возникло целое движение «ахль-хадис», которые верят в непогрешимость этих имамов, фактически эти люди, условно называющие себя суннитами, абсорбировали шиитские подходы в обожествлении имамов ахль-бейта, — а ахль-хадис обожествляет имамов хадиса.
Пророк (с.) утверждал, что нужно следовать Корану и его (с.) сунне. Сунна — это обычай, скорее образ действий, т.е. его (с.) целью было, чтобы мусульмане держались его обычая, поступали как он (с.). Эта амплитуда поступков, «технология» поведения заключена в мазхабах, в их хукмах. Нельзя подменять понятия и сводить Сунну лишь к сборникам хадисов.
Если обратиться к качественной стороне содержания шести сборников видно, что в них хадисы самых лучших людей — десятки, обрадованной раем при жизни, составляет 9,6%, а хадисы одного Абу Хурайры — 22,8%.1 Это весьма любопытные цифры, ведь известно, что

1 Данные взяты из статьи Шагавиева С.-Д.А. Хадисы и компьютерная база данных.
Абу Хурайра принял Ислам относительно поздно, всего за 4 года до смерти Пророка (с.), об этом сообщается в сборнике Насаи (хадис № 238). Причем такое обильное приведение хадисов смущало уже его современников, так в «Сахихе» Муслима в хадисе № 2098 Абу Хурайра сам в сердцах восклицает: «О, да! Вам, конечно, говорят, что я лгу о После Аллаха (с.)». Этим сомнениям, видимо, давали повод противоречия в передаче хадисов, случавшиеся у этого передатчика. В «Сахихе» Муслима в хадисе № 2221 приводится следующая история: «Мне также передали Абу Аль-Тахир и Хармаля, пересказы которых взаимосхожи. Оба сказали: «Нам сообщил Ибн Вахб: «Мне сообщил Юнус от Ибн Шихаба, что Абу Саляма Ибн Абдуррахман Ибн Ауф передал ему, что Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Заразы не существует». И он передавал, что Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Больной не может заразить здорового». Абу Саляма сказал: «Абу Хурайра передавал их оба от Посла Аллаха, мир ему и благословение Аллаха. Но затем Абу Хурайра стал умалчивать о своих словах «заразы не существует» и остановился на том, что больной не может заразить здорового». Он сказал: «Тогда Аль-Харис Ибн Абу Заббаб, который был дядей Абу Хурайры по отцу, сказал: «Я слышал, Абу Хурайра, как ты пересказывал вместе с этим хадисом ещё другой хадис, который ты умолчал. Ты говорил: «Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Заразы не существует». «Но Абу Хурайра отказался признать это и сказал: «Больной не может заразить здорового». Но Аль-Харис всё настаивал на этом, пока Абу Хурайра не разозлился и затараторил на эфиопском и сказал Аль-Харису: «Ты знаешь, что я сказал?» Тот ответил: «Нет». Абу Хурайра сказал: «Я сказал: «Я отказываюсь!» Абу Саляма сказал: «За жизнь свою говорю – Абу Хурайра (действительно) передавал нам, что Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, сказал: «Заразы не существует». Так вот, я не знаю — то ли Абу Хурайра забыл, то ли одно его утверждение отменило (вобрало в себя) другое».
Из хадиса видно, что происходили деформации в передаваемой Абу Хурайрой информации, с годами она имела тенденцию к изменению и сокращению. Очень важна приводимая здесь информация о том, что Абу Хурайра владел эфиопским языком, а ведь Эфиопия тогда была очень мощным христианским государством. Может быть два объяснения этому: либо Абу Хурайра сам был эфиопом и эфиопский — его родной язык, либо он обучался эфиопскому языку, будучи христианином, до принятия Ислама, либо просто проживая в Эфиопии, либо тесно общаясь с христианами — носителями эфиопского языка. Может быть, этим объясняется его интерес к христианской тематике, передача им многих хадисов о преимуществах Исы (г-м) и Марьям, например, что только к ним при рождении не прикасался шайтан, и многое другое.
В уже приведенном хадисе Абу Хурайра пытается объяснить тот факт, что лучшие сахабы мало передали хадисы тем, что мухаджиры, т.е. Абу Бакр, Гумар, Гусман, Али и другие, проводили время на базаре, занимаясь торговлей, ансары же были заняты сельскохозяйственным трудом, т.е. только, получается, Абу Хурайре повезло все свое время проводить с Пророком (с.). Из этой собственной характеристики самого себя Абу Хурайрой можно сделать вывод, что он лично не занимался каким-либо трудом. Он все свое время проводил в мечети вблизи Пророка (с.), фактически, занимаясь попрошайничеством и нищенством. Известны многочисленные высказывания Пророка (с.) о преимуществе труда и зарабатывания на жизнь собственным трудом. Например, в сборнике Тирмизи, от Абу Хурайры передается хадис № 675: Передается от Абу Хурайры (р.): «Посланник Аллаха (с.) сказал: «Для вас заготовлять утром дрова, таскать их на рынок, с вырученных денег делать пожертвования и не нуждаться в милостыне предпочтительней попрошайничества и надежды на милостыню, о которой неизвестно, подадут ее или нет! Рука, находящаяся сверху, лучше руки, находящейся снизу!» Это любопытный штрих, характеризующий личные его качества: знание сунны и неследование ей. Причем этот отказ носит сознательный наступательный характер — он как бы обвиняет все близкое окружение Пророка (с.): и ансаров и мухаджиров в том, что они работали (см. хадис № 2492 «Сахиха» Муслима в начале этой статьи).
Симптоматично высказывание Аиши в связи с Абу Хурайрой: Нам передал Харун Ибн Маруф: «Нам передал об этом Суфьян Ибн Уяйна от Хишама, от отца последнего, сказавшего: «Бывало, Абу Хурайра, передавая хадисы, произносил: «Хозяйка комнаты, послушай! Хозяйка комнаты!» А Аиша в это время совершала молитву. Закончив свою молитву, она сказала Урве: «Ну, ты послушай этого и то, что он говорил вчера: «Пророк, мир ему и благословение Аллаха, говорил так (редко), что если бы некто захотел подсчитать все его высказывания, то он бы смог это сделать».
В «Сахихе» Муслима в разделе, обсуждающем разновидности разрешенных собак приводятся хадисы от Абу Хурайры, Ибн Умара, Ибн аль-Мугаффаля, от отца Салима и др. Причем если в разрешенности собак для охоты и выпаса скота у всех передатчиков наблюдается совпадение, то о разрешенности использования собак для охраны земельных угодий информация приводится не у всех. Такая разница существует и в разных хадисах, передаваемых со слов Абу Хурайры: в его словах от Абу Разина, как и у всех, речь идет только об охотничьих и пастушьих собаках, потом уже в других цепочках появляются собаки для охраны посевов. Об этом отличии спросили ибн Умара, вот как эта история описывается в хадисе № 1571 сборнике «Сахих» Муслима: «Нам передал Яхья Ибн Яхья: «Нам сообщил Хаммад Ибн Зэйд от Амра Ибн Динара, от Ибн Умара, что Посол Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, приказал истребление собак, кроме охотничьих псов, овчарок или пастушьих псов, и было сказано Ибн Умару: «А Абу Хурайра говорит, что ещё и кроме собак для охраны земельных угодий». И Ибн Умар сказал: «Просто, у Абу Хурайры есть земельные угодья». В хадисе № 1574 приводится ремарка Салима: «Еще Абу Хурайра говорил: «Или же собаки для земельных угодий». А был он хозяином земельных угодий».
Суммируя приведенные факты нужно сказать, что сборники хадисов — исторически сложившиеся феномены, имеющие свои пределы достоверности, носящие, конечно, относительный, а не абсолютный характер в отличие от аятов Корана. Но, к счастью, в Исламе в отличие от христианства, в котором мемуарный характер Евангелий привел к искажениям мировоззрения, возник институт мазхабов, которые уравновесили сборники хадисов корректной методологией оперирования ими. Таким образом, классический Ислам достигает Пророческой чистоты в равном использовании 6 сборников и 4 мазхабов. Итак, мазхабы и сборники хадисов не противоречат друг другу в принципе, и

Здесь можно оставить свои комментарии. Выпуск подготовленплагином wordpress для subscribe.ru